Когда деревья стали большими
Веточку туи мы отломили в подмосковном лесу. Маленькую, размером с ладонь. Пару недель она простояла в банке на кухонном окне, потом пустила корни.
Тую посадили на даче возле калитки. Когда мне было шестнадцать лет, она отрастила очередной весенний побег и стала выше меня ростом. Чуть-чуть, сантиметров на пять-семь.
Потом мы продали дачу. Далеко. Четыре часа ехать. Метро, автобусы, электричка. Всё таскать на себе. Тяжело.
Десять лет.
В субботу я снова увидел тую. Тонкая и ровная, она вздымается выше крыш дачного поселка, в глубине качается бирюзовая россыпь шишек.
Дачный поселок потихоньку тонет в зелени. Честно говоря, я ожидал увидеть глухие заборы, особняки и сайдинг вперемешку с коваными фигурными решетками. Но домики остались почти такими же. Крашеная вагонка, серые бревна срубов, кое-где к домам прилепились новые гаражи.
Деревья тянутся вверх и вширь, они заполняют собой пространство, и домики приседают, прячутся под ними, растворяются. Мой собственный рост тут не при чем. Я и десять лет назад задевал макушкой за метр восемьдесят. Просто деревья за это время стали большими.
У нас на участке вырос прочный кирпичный гараж. И домик изменился сильнее остальных. Он тоже оделся в кирпич, потяжелел. Теперь его не нужно каждые два года подкрашивать в цвет слоновой кости, дотягиваться со стремянки до самых дальних уголков под крышей и выгонять из-под нащельников прописавшихся там пауков, потом керосином отмывать плечи, коленки и локти и отстирывать драные джинсовые шорты.
Виноград, заплетавший до половины восточную стену, теперь разросся огромной зеленой массой и зацепился за конек крыши.
Я ходил по улицам своего детства, которые раньше были широкими и просторными, и едва не задевал плечами за окрепшие могучие кусты. Улицы сжались, некоторые из них превратились в обычные тропинки. Песчаная дорога, где мы играли в городки, заросла иван-чаем и травой.
За зеленым штакетником нашего бывшего участка бегает маленькая девочка. Из двора напротив за ней подглядывает другая постарше. Она недоверчиво посматривает в мою сторону и на всякий случай подбирается поближе к папе, который наполовину скрылся под капотом сорок первого Москвича.
Я смотрю на них и понимаю, что теперь я гуляю по улицам их детства, где бабочки и стрекозы, где уже краснеет соседская рябина, которой можно потом плевать из трубочки, и где всё так же трудно крутить в песке педали велосипеда, но, проехав с разгона трудный участок, можно потом хвастаться перед друзьями, что ни разу там не застрял.
Я обязательно приеду сюда еще: покупаться в теплой озерной воде (о, вы не знаете этой воды! днем она греет, как сгущенный августовский воздух, а вечером просто обжигает), половить рыбу (а вот рыба куда-то вся попряталась, от жары, что ли?), поотмахиваться от комарья и послушать лягушачий хор. Десять лет – не такой уж большой срок. И хотя протока обмелела, и купальню с нее перенесли куда-то еще, хотя старую узкоколейку разобрали, и осталась только насыпь, а фонари на столбах перебиты все до одного, это место не стало для меня непривычным или чужим. Просто улицы детства стали улицами чьего-то еще детства. Просто деревья выросли и стали большими.
©
hound_lancer 