creativeГод социальной поддержки или что у нас там – у нас же вечно год чего-то там.
Год помощи в отмывании денег, расписанных под социальные программы – так было бы честней, но это не напишешь на рекламных столбах, не так ли?
Год помощи социально незащищенным слоям населения.
В городе, где отсутствуют по сей день пандусы, а в поликлинику можно запросто взбираться по лестнице, напоминающей лестницы к пляжу в Светлогорске.
В городе, где отношение к человеку с палочкой/костылями равно отношению к прокаженному или больному.
Редко где посмотрят на тебя как на человека, ежели ты например хромаешь или еще того хуже.
Мои давние знакомые в курсе, что 3 года назад я оказалась в больнице с переломами - обеих ног – и в больнице этой – в больнице, в травматологии – возможностей для передвижении для таких вот очень мало. Казалось бы – что стоит сделать какие-то ручки вдоль стен, чтобы человек с гипсом мог доползти до, пардон, туалета? Это же просто. Это ОЧЕНЬ просто. Этого нет.
Медсестра билась в истерике – как, зачем ты туда ходишь? Упадешь, как встанешь? Кто поднимет? Что делать с тобой потом? И самое страшное – меня же доктор убьет!!! На вопрос «а как» ответ был прост – есть «утка», её раз в день уберут. На дворе в ту пору было примерно +27, а окна открывать не разрешали – «продует». Запах себе представляете от утки? А сам процесс?
Я предпочла ползать по стенке однозначно. Но и там засада – что стоит сделать пару ручек в таком месте? Одна была. На уровне «у пола» за спиной. Зачем она там – я так и не осознала.
Гулять на улицу тоже нельзя, даже на коляске – еще мусор занесете. Требование разумное, но сделали бы тогда уж балкон.
Впрочем, самое внимательное отношение я встретила при выписке – оказалось, что выход там – со ступеньками. Ступеньки, понимаете? Узкие. Много. А я с ходунками. Как человеку так вот прыгать?
Впрочем, в больнице меня возили на процедуры на коляске и вообще все было более или менее. Что такое настоящее мучение, я осознала очень четко после выписки.
Через 10 дней после выписки мне сообщили, что я должна явиться к доктору. На осмотр. И так каждые 10 дней. Каждые 10 дней, я повторю. Человеку с двумя сломанными ногами. Не только на осмотр и рентгены – но еще и на врачебную комиссию, которая должна удостовериться, что я не симулирую. Они знают, понимаете ли, за сколько срастается перелом мыщелка, но закон выше их. Я их не виню ни разу, не подумайте. Я не понимаю системы в целом.
Но больничный продлевала исправно в течение 3 месяцев каждые 10 дней.
В тот день, когда мне надо было явиться в первый раз, я была дома одна. Так вышло. Я позвонила в поликлинику, где согласно корпоративной страховке находился травматолог. Я совершила десять тысяч звонков и написала три письма, благо дома остался интернет – чтобы врачам разрешили осмотреть меня на дому, потому что я не имею возможности, увы и ах, спуститься с 8 этажа при неработающем лифте и из Сокольников попасть в район Профсоюзной с двумя сломанными ногами. Увы и ах.
Кстати, увы и ах, я не могла послать из дома факс, а без факса они не разговаривают, извините.
«Ваш больничный будет недействителен», - грозили мне в поликлинике и в страховой.
«Но я не могу!!!»
«Ваши проблемы».
В конце концов я своего добилась, ко мне приехали врач и медсестра, долго извинялись и говорили, что они ничего поделать не могут – я обязана являться.
- Скажите, а те, кто велел, они понимают, за какое время срастаются кости?
- Мы и сами это понимаем, - ответили мне врач и медсестра, - но мы ничего сделать не можем. В следующий раз Вам придется придумать, как приехать самостоятельно. У Вас очень вкусный и холодный лимонад, спасибо, а как Вы его делаете?
О, я придумала, как добраться. Мне помогали – в мире были и есть добрые и хорошие люди, они помогали мне доехать, приезжали за мной и сопровождали в поликлинику, ловили для меня машины или же возили на своих. Водили и даже носили меня гулять и приносили цветы и фрукты. Речь не о них.
Те, кто не знает, что у тебя например перелом, а не просто так костыли, смотрят на тебя так, будто ты – не пустое место даже, а источник невероятной заразы. Убогенькая попрошайка, вроде тех, которые в метро говорят «сами мы люди неместные». Вы сталкивались с тем, что от вас пересаживаются в транспорте? Я – столкнулась. К вам когда-нибудь приставляли охранника в магазине? Не продавца, охранника. Вас посылали в… церковь? Вы пробовали спускаться по ступенькам на костылях, если Вы не профессиональный нищий? Да в то же метро вы пробовали попасть?
«Не советую. Съедят»
Первое потрясение ждало меня, когда за мной заехал Кот, и мы отправились в поликлинику на Красносельской – она ко мне ближе, и в страховой сказали, что может тамошний хирург примет меня и будет вести – ну чтобы я не моталась на Профсоюзную. Водители отлавливаемых машин кстати ко мне относились благосклонно – и спрашивали с сочувствием – в аварию попали наверное? Автомобильную? Брали меньше денег, а пару раз не взяли вовсе ничего.
А вот поликлиника на Красносельской… Нет, она всем хороша, но вход. Ступеньки. По потолок. Бесконечное число ступенек. Скучающие охранники при входе – помогли бы, сволочи, так нет же, сесть нельзя, предъявите паспорт и документы, докажите, что не террорист. Вы пробовали с ходунками вскарабкаться по высокой лестнице? Нет, пандуса нет. Никакого вообще. Лезь как хочешь. По высоченным ступенькам, которых много. На самый верх. Пройдите на второй этаж, сходите на шестой, вернитесь на второй, а теперь на четвертый. Длинными коридорами.
Нет, увы, Ваши травмы серьезные, я не травматолог, я Вас вести не могу. Извините.
Поликлиника на Профсоюзной. Гладкий-гладкий мрамор или что там на полу. По нему скользишь как в балете на льду.
Мест для сидения может и не быть (к счастью, собратья по несчастью скажем со сломанными руками уступят). Что? Вы записаны на 10 утра? А сейчас 15-00? Ну ничего страшного, подождите, вам же на работу не ходить все равно. А человек с острой. А тот – по спецзаписи. А этот… ну ждите, не устраивает – не ждите. Да, Вам надо было на рентген. А после обратно в очередь. Приезжаешь в 9-30 утра, уезжаешь в 18-30 вечера. Почти все это время – очередь, очередь и очередь.
Но там по крайней мере пологий вход и никаких ступенек вовсе.
Помню свой первый самостоятельный выход в город.
Мы с мамой проехали инспектировать банкомат – я еще не знала тогда, что мне за полгода ничего не будут платить, потому что кадровик элементарных вещей у нас не знала.
Пообещали перечислить, я поехала. Банк у нас был дурацкий, всего 2 банкомата – на Новослободской и на работе. Банчок, прямо скажем.
Мама предлагала поехать на машине. Мне хотелось на метро – хотелось себе наверное доказать, что я уже могу. Я была еще на костылях, день был субботний, утро, в метро в принципе были сидячие места. Но мало. И их быстро занимали.
Мы вошли (в метро пандусов тоже нет, кстати, никаких нет, прыгай себе по ступенькам) в вагон.
Какая-то женщина средних лет немедленно вскочила, предлагая сесть. За ней следом поднялся было юноша, но был одернут подругой. На весь вагон, вслух, она зашипела: «Ты что, всем убогим будешь место уступать?». Может, я была плохо одета и от меня дурно пахло? Вот уж нет. Пахло от меня как всегда духами, и одета я была нормально, как всегда, и подкрашена, и причесана, разе что на ногах – удобные тапочки типа теннисных, но тут уж извините… ну и костыли.
Парень все же встал. Я села. Девица осмотрела меня с ног до головы и отодвинулась. Парня своего она отчитывала громко, не стесняясь того, что мне слышно. Он краснел, мычал и периодически смотрел на меня, явно мысленно извиняясь. Я думала, что цветом краше мака – так было стыдно, хотя чего мне стыдиться? Я что, украла, убила или может подцепила редкое заболевание, которое можно подхватить при экстремально-экзотическом сексе? Нет, я всего лишь была на костылях, не более.
Кстати, в метро я позже часто сталкивалась с таким отношением. Заодно четко уяснила, кто уступает место, а кто нет. Военные – уступают всегда. Женщины в возрасте – всегда. Молодые девицы – почти никогда, независимо от внешнего вида. Впрочем, исключения есть всегда. Молодые люди, похожие на менеджеров – ни-ког-да. Вообще никогда. Исключение – почему-то мужчины кавказские. Не важно – в костюмах ли, в футболках ли. Молодые, немолодые – всякие. Вскакивают, помогают сесть, цокают языком. Просто молодые люди - обычно уступают, но могут быть в своем плеере или в книжке. Люди средних лет и старше уступают чаще, чем молодые.
Банкомат оказался пуст, обратно мы поехали на машине – мама сказала, что во второй раз такому унижению подвергать меня не хочет.
Второе потрясение я пережила в салоне красоты. Это был мой первый выход в город без мамы. До салона – в обычном состоянии – минут 5. На костылях – все полчаса, особенно когда в первый раз (не забываем про ступеньки).
Я вошла, администратор снизу посмотрела на меня удивленно (помещение полуподвальное, ступеньки).
- Вы наверное ошиблись, Вам наверное в церковь, это через дорогу.
- Я записана, - начала я…
- Мы не подаем, - на всякий случай отрезала администратор.
- Я записана к Ольге Ильиничне, - повторила я.
- Мда? – администратор посмотрела на меня как солдат на вошь.
К счастью, вышла сама Ольга Ильинична, засуетилась, свежеподстриженный мужчина помог мне спуститься, администратор после долго извинялась. Но само ощущение? Отношение?
Третий случай был настолько мерзок, что уж дальше и ехать некуда.
Мы в очередной раз проинспектировали банкомат. И после я сказала, что хочу по центру. Ну хоть на троллейбусе… Не могу я так больше, скучаю. Не помню, была я на двух костылях – или уже с палочкой – но тем не менее. Ходить мы было ужасно тяжело, я еще не привыкла, но тем больше старалась.
В центре у меня была и еще одна потребность – закончился крем для глаз. Я хотела зайти в магазин и обрести, благо мама одолжила и плюс была заначка на кредитке. Небольшая, но была. Мы вышли на Тверскую (вышли – это громко сказано – мы добирались долго-долго) и зашли в Иль де Боте (сейчас его там нет вовсе).
К маме кинулись продавцы, вот мол пробник духов, послушайте их…
ОТ меня отшатнулись все. Помилуйте – я в тех же джинсах, в том же жилете и в той же белой блузке заходила к вам на своих двоих – и вы любезно предлагали мне пробники и новинки. Что ж вы сейчас-то все отшатнулись и сделали вид, что меня нет? Зато за моей спиной нарисовался охранник. Он сопровождал меня, не отрываясь ни на шаг и так бдительно смотрел, что прямо не по себе делалось. Думал, что я сейчас палочкой переколочу все тут?
В моем состоянии открывать баночки или нюхать духи было затруднительно. Я попросила его о помощи, он покраснел и сказал, что он – охрана, помочь не может, он попросит продавцов. Те смотрели на меня из угла, сбившись в кучку, и сделали вид, что просьбу помочь понюхать эти духи не слышат. Мы ушли оттуда. Мама хотела вмешаться, я её отговорила. Знаете, как стыдно заходить в косметический магазин с палочкой? Я узнала сполна.
Далее был ЦУМ. ЦУМ, в котором перед тобой спляшут польку-бабочку, едва ты войдешь, покажут всё и вся, ЦУМ, который отношением всегда напоминал мне магазин Тиффани в фильме «Завтрак у Тиффани». И там нет ступенек. Я смогу спокойно войти, не задыхаясь и не краснея. А вот крем – есть.
Мы вошли туда. После жаркой улицы – в прохладу кондиционеров и волшебных парфюмерных запахов.
Надо ли говорить, что за моей спиной образовался… охранник.
Бодрые девочки предлагали понюхать парфюмы всем – но не мне. Меня они обходили по касательной. Но разве я не покупала у вас буквально весной что-то там, и разве я не ушла с полным карманом бумажек с новыми ароматами? Да в тех же самых джинсах (или в тех же самых брюках, я не помню точно).
Я дошла до стенда Ланком, увидела то, что нужно, попутно сказав маме, что вот надо же, дизайн баночки изменился.
- Покажите пожалуйста этот крем.
Продавец осмотрела внимательно мои костыли и сквозь губу и с легким провинциальным говорком спросила:
- А Вы знаете, сколько стоит этот крем? Он очень дорогой.
Она умоляюще смотрела куда-то мне за спину. За спиной замаячил… он, да. Охранник.
Я хотела ей сказать, что вымазала уже три таких баночки и не только эти, я думала, что я сейчас закричу – на весь этот магазин. Что я нормальная, что я просто сломала ногу, так получилось, что я не урод, не попрошайка, не нищая, не инвалид, я просто сломала ногу и не более.
- Наверное, - добила меня девица, - Вам в другой магазин надо.
Я развернулась и ушла. Молча. На улице я плакала так, как наверное не плакала, когда в первую ночь в больнице не могла заснуть от боли.
Мы поймали такси и уехали домой.
Думаете, это проблема пафосного ЦУМа? Нет. Нет, нет и нет. Думаете, эти магазины – единичный случай? Опять нет.
От меня, как и всегда, в тот день пахло хорошими духами, у меня была хорошая помада, купленная чуть не там же, и я была вполне прилично одета. Меня просто приняли за инвалида.
Впрочем, я совру, если скажу, что так было вообще везде. Не вообще.
Во-первых, ко мне великолепно отнеслись в Иль де Боте на Маросейке. Мне предложили сесть, едва увидев мои приспособлениия для ходьбы, предложили стакан воды, спросили, чего я желаю – и это желаемое носили показывать. Даже подсунули какому-то случившемуся там визажисту, и меня красиво раскрасили.
Я на всякий случай робко пояснила, что я не инвалид, я просто ногу сломала (кстати, даже там наверх ведет стеклянная лестница, и одному богу известно, как я туда вскарабкалась), а вообще я скоро…
- Вы женщина в первую очередь, - сказал визажист, и спасибо этому мальчику – он сделал для моего выздоровления не меньше, чем врачи и друзья.
Не менее душевно отнеслись ко мне и в «Библио-Глобусе», правда, я была уже с палочкой, а не с двумя палочками. Предложили воспользоваться лифтом, «вам же тяжело по ступенькам», помогли отнести на кассу книги, а кассир долго уговаривала меня не стыдиться и предъявить социальную карту – «сейчас инвалиды и молодые бывают, вы не стесняйтесь, вам же скидка будет». Пришлось снова пояснить, что я временно, ногу сломала – хотя теперь вот думаю – а что, инвалид должен стыдиться того, что он инвалид? Неужели?
Так же нежно отнеслись ко мне и в моем родном книжном в Сокольниках, хоть я ничего и не покупала, а в продуктовом «Сокольники» охранник упаковывал мои нехитрые покупки вроде творога – «вам же тяжело, я помогу» - что еще раз доказывает – мир все же не так плох.
К чему я это все?
Да к этому самому году поддержки инвалидов или как его там, этот год.
Всего лишь три года назад я невольно побывала в этой шкуре, и могу сказать – наш город настолько не приспособлен для таких вот людей, что эти все плакаты выглядя не то смешно, не то цинично.
Пандусы? Не смешите меня. Их нет. Время перехода через дорогу? Когда ты ползёшь с палочкой, время вдруг идет ужасно быстро. Нам выдают не так уж много времени для перехода через улицу Русаковская – зеленый перестает гореть быстро, обратный отсчет пугает, и ты никак, при всем желании не успеваешь перейти. И если есть водители, которые терпеливо ждут, то найдутся и те, кто будет нетерпеливо сигналить, а то и орать из окна «дома сидеть надо».
Кстати, знаете, кто пропускает, когда идешь с палочкой или на костылях через дорогу?
Я удивилась, вот я что скажу. Всегда пропускают внедорожники – не только боевые изукрашенные люстрами, шнорхелями и кенгурятниками – но и просто внедорожники, даже совсем тонированные хаммеры. Исключение? Есть. Дама за рулем большой и красивой машины не пропустила меня ни разу.
Просто приличная иномарка? Пропустит в 90 процентах случаев.
По-пацански тюнингованная девятка? Не дождетесь. Чем больше на ней тюнинга, тем вероятней она пропускать тебя не станет. Из окна бухает ум-ца-ца? Не жди, не пропустит. А вот, не к ночи будь помянут, русский шансон – ну что ж, у тебя есть шанс.
Девица за рулем чего бы то ни было? Ни-ког-да. Нет, никогда – неверно, мне просто такие не попадались.
Самое большое потрясение я испытала, когда меня пропустила какая-то невероятно понтовая спортивная машина, так резко затормозив, что в ушах засвистело.
А, мотоциклисты на удивление останавливались – наверное, травмируются часто :)
Вот этот вот пропуск – не пропуск – это ведь тоже отношение. И пропуск – не пропуск, и вечный страх – собьют тебя на «зебре» или, так и быть, дадут пройти, это вот отношение в магазинах с разговорами через губу – все это говорит о реальном отношении к инвалидам куда больше, чем все плакаты на улицах.
Понимаете, о чем я?
Они тратят бешеные деньги на социальную рекламу и еще раз в десять большие деньги списывают на социальную работу. Они бодро рассказывают с телеэкранов, как занимаются реабилитацией и открывают центры помощи – но человек с костылями или с палочкой по-прежнему не может нормально войти в метро или в автобус, особенно с этими вот турникетами. Этот самый человек с ограниченными возможностями не всегда может попасть в трамвай, ему невероятно тяжело подниматься по ступенькам поликлиник (ну ладно, оставим в покое магазины косметики) или же продуктовых магазинов, он физически не успевает перейти через дорогу или же пойти в театр. На него косо смотрят в кафе и уж тем более не заметят в магазине типа «одежда».
Наверное эту вот социальную работу надо начинать не с убогих плакатиков на улицах, а с работы с головами – или разве появилась бы на свет та явно школьница из метро, выговаривающая своему бойфренду по поводу того, что он уступил мне место.
Наверное изменить нужно все – все в городе, а то и в стране.
Но начать все же с головы.
А не с отмывания денег на социальных программах, от которых в лучшую сторону меняется только благосостояние сами-знаете-кого.
В наши головы (в наши, в наши, что уж тут) почему-то вложили мысль о неполноценности и даже какой-то умственной отсталости людей, у которых возможности временно или навеки ограничены.
Интересно - почему в головы не вкладывается простая по сути мысль - о том, например, что любой например может оказаться на этом самом месте - просто упав с лестницы или попав в аварию.
Мы не думаем о болезни, пока болезнь не поймает нас за хвост.
Мы не думаем о других - даже когда говорим, что думаем.
И не думаем о том, что сами можем оказаться в этой незавидной роли.
Интересно, думают ли обо всем этом те, кто отвечает за благоустройство города?
Почему-то я - сомневаюсь.
http://stray-cat-mary.livejournal.com/1507018.html