Я мирный человек и мои друзья-коллеги из 610 Классической гимназии Санкт-Петербурга тоже предпочитают жить и работать на запасном пути того самого бронепоезда. Однако то, что предлагает нам Комитет народного образования в качестве общегосударственного экзамена по русскому языку для 9-х классов, побуждает нас взяться за меч, перо и бумагу. Есть подозрения (в целом, не беспочвенные), что попустительство в этом вопросе, молчаливое согласие принять ГИА в том виде, в котором оно сейчас существует, приведет к ещё большему кошмару, более активному вмешательству безграмотных людей в учебный процесс. Мы попытаемся напечатать текст в любых заинтересованных в этой публикации изданиях. Возможно, я его ещё подкорректирую, но общий смысл послания останется без изменений. Если кто-то может оказать содействие в публикации и распространении — пожалуйста, сделайте это.
(Предупреждаю, текст длинный, но я не очень понимаю, что ещё тут можно сократить. С радостью приму любую критику). ( Collapse ) Проект ГИА в его нынешнем состоянии не отвечает современным требованиям к формированию творческой личности, поэтому мы не можем согласиться с повсеместным его введением и настаиваем на отмене Государственной итоговой аттестации по русскому языку в той ее форме, которая предложена в настоящее время. Мы хотим, чтобы за нами, учителями конкретных школ, сохранили право выбора: экзамен в формате ГИА, или школьное сочинение, или изложение.
После гибели Анны Карениной под колесами поезда ее дочь Анну на воспитание берет Каренин. Вронский в глазах общества превращается в чудовище, и все, кто раньше злословил по поводу Карениной, теперь выбирают своей мишенью Вронского. Он вынужден уехать из Москвы, но и высшее общество Петербурга его не принимает. Следы Вронского теряются где-то в глубине России. Каренин воспитывает детей Сергея и Анну одинаково строго. Но подрастающей Анне кажется, что с ней он обходится особенно сурово. Сережа иногда, обвиняя Анну в гибели матери, грозит ей, что папа оставит ее без наследства, что не видать ей приличного общества и что как только она подрастет, ее вышвырнут на улицу. Романа Льва Толстого в доме Карениных не держат, но Анна прочитала его довольно рано, и в ее сердце вспыхивает желание отомстить. В 1887 году совпадают сразу несколько событий: умирает Каренин, Сергей Каренин осуществляет свою угрозу - выгоняет Анну из дому, и становится известно, что Вронский жив. Практически разорившись, бывший блестящий офицер живет в небольшом волжском городе. На последние деньги Анна покупает билет на поезд и, похитив из дома Карениных револьвер, едет, чтобы отомстить отцу. Вронский живет в приволжском городе Симбирске одиноко. Свет даже такого маленького городка после выхода в свет романа "Анна Каренина" не принимает его, и Вронский вынужден вращаться н полусвете. Однажды он знакомится там со странной парой бывших каторжан, недавно амнистированных. Его зовут Родион Раскольников. Его молодая подруга - Катя Маслова. К Раскольникову Вронского привлекает еще и то, что волей случая они оба стали героями романов. Катя Маслова, бывшая проститутка, убившая любовника, завидует обоим и иногда говорит: "Вот напишу Льву Толстому, он и меня в роман вставит". Она даже иногда по вечерам пишет нечто вроде дневника, а потом отправляет листки в Ясную Поляну. На каторге она потянулась к овдовевшему там Раскольникову, но на свободе постаревший Родион не может идти ни в какое сравнение с сохранившим столичные манеры Вронским. Раскольников в отчаянии, но сам он уже не может поднять руку на человека. Он решает найти исполнителя своей мести. Выбор Раскольникова падает на семнадцатилетнего гимназиста, у которого недавно казнен брат за покушение на царя. Володя Ульянов, читавший о судьбе Родиона Раскольникова, соглашается и из рогатки, почти в упор, свинцовым шариком в висок убивает Вронского. На крик Масловой сбегаются люди, собирается толпа, и в этот момент к дому на извозчике подъезжает Анна Каренина. Она понимает, что опоздала, что месть осуществить не удается. Вечером в гостинице она узнает имя гимназиста, убившего Вронского, и то, что в городе созрел своеобразный заговор молчания. Из сострадания к матери Ульянова, уже потерявшей сына, и оттого, что Вронского все равно никто не любил, в свидетельство о смерти Вронского вписан апоплексический удар. Анна, не имеющая средств к существованию, в гостинице знакомится с купцом и на пароходе уплывает с ним. Маслова в отчаянии, она должна вот-вот родить, но к Раскольникову возвращаться не хочет. Дождавшись родов, она подбрасывает родившуюся дочку в бедную еврейскую семью, а сама кончает жизнь самоубийством. Еврейская семья Каплан, приняла подкидыша, назвав девочку Фанни. Девочка знает, кто виноват в том, что ей приходится воспитываться в еврейской семье. Фанни решает отомстить. Анна Каренина намеренно бросается в разгул, жизнь превращается в череду пьяных компаний и в переход от одного купца к другому. Идут годы. Однажды осенью 1910 года после пьяного кутежа в затрапезной гостинице Анна находит зачитанные прислугой книги Льва Толстого "Анна Каренина" и "Воскресение". Старая боль вспыхивает в душе Анны, и ей начинает казаться, что во всем виновен Лев Толстой, что именно он виноват в том, что брат выгнал ее из дому. Анна решает убить Толстого и отправляется в Ясную Поляну, послав по дороге телеграмму с угрозой. Лев Толстой понимает, что это не шутка, все бросает и бежит из Ясной Поляны. По дороге простуживается и умирает. Анна снова опаздывает. Снова загул, попытка утолить воспоминания в вине. Приходит в себя Анна только в 1917 году, когда узнает, что в Петрограде произошла революция, и во главе ее стоит тот самый гимназист из Симбирска, который убил Вронского. Это единственный человек, который сделал для Анны хоть что-то. Анна принимает революцию, уходит из занятого белыми города и присоединяется к отряду красных, которым командует Василий Иванович Чапаев.( Collapse )
Наверное, на всем пространстве бывшего СССР нет человека, который бы не знал слов этой, написанной в 1937-м году песни:
Слова песни "Бригантина", считающейся "первой бардовской песней", были написаны... в 1937 году безвестным тогда юношей Павлом Коганом. Романтизация разбойнической жизни, да еще и вот это: "Пьем за яростных, за непохожих, За презревших грошевой уют..."</span> будоражили не одно поколение романтиков...
2025 год Билет школьного экзамена по теме “Великая Декабрьская революция 2011”
Расположите цитаты из революционного ЖЖ министра образования свободной России Божены Рынской в хронологическом порядке:
Ленкин хорь, чекистская крыса, от Валентино на Лазурном берегу – нежная фуксия, просто пиздец - революционная ситуация, уцененный Биркин, спасибо Алечке за массаж, похавала в вечернем платье, мужчины – к оружию, перепихнулись без обязательств и все забыла, фондю в Пушкине, раньше таксистов и быдло пороли на конюшне, девочки – влюбляемся в Навального, плюмаж неведомый светской науке, все высшее общество и даже один форбс, сраная шенгенская виза, авторские фенечки и лазерная эпиляция, долой жуликов и воров, в Риге читала министру хорошие стихи – были только близкие друзья, убери руки тварь, закат в Сорренто на яхте, против коррупции и блядского беспредела, джет с мини-аллигатором.
Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон, представлю для суждений света внутрижелудочный баллон. С подачи Вовы Соловьёва он в наших лентах правит бал (вы ждете рифмы "бля хуёво"; он и меня подзаебал). Баллон - как много в этом звуке! Баллон - каков же в нем объем! (Когда поймаем эту суку, мы ей желудок отобьем; но это позже). Вновь к баллону, где до куа всего слилось. О нем наслышан даже лось. Он нас зовет к петле, к балкону, к иному грешному канону - пусть даже раньше обошлось. Он вездесущ, как телевизор. Любого может он согнуть. Он сверху, сбоку, даже снизу - где не желудок, нет, отнюдь. Айда к земле - без парашюта; ищите пятые углы
Disclaimer: пост проплачен круто Союзом Русской Каббалы.
Немцы заняли город без боя, легко, на бегу, и лишь горстка гвардейцев, свой пост у дворца не покинув, в черных шапках медвежьих открыла огонь по врагу из нелепых своих, из старинных своих карабинов.
Копенгаген притих. Вздорожали продукты и газ. В обезлюдевший порт субмарины заходят во мраке. Отпечатан по форме и за ночь расклеен приказ: всем евреям надеть нарукавные желтые знаки.
Это было для них, говорили, началом конца. и в назначенный день, в тот, что ныне становится сказкой, на прогулку по городу вышел король из дворца и неспешно пошел с нарукавною желтой повязкой.
Копенгагенцы приняли этот безмолвный сигнал. Сам начальник гестапо гонял неприметный "фольксваген" по Торговой, на площадь, за ратушу, в порт, на канал, - с нарукавной повязкой ходил уже весь Копенгаген!..
Может было такое, а может быть, вовсе и нет, но легенду об этом я вам рассказал не напрасно, ибо светится в ней золотой андерсеновский свет и в двадцатом столетьи она, как надежда, прекрасна.